1) Снова Генрици наблюдает явление, которое в XIX столетии называли “продромальным периодом эпидемии”. Однако он тут же поправляется и переходит на позицию Петтенкофера, предполагающую завоз “холерного зародыша”. В современной литературе в эпидемическом процессе выделяется “предэпидемическая стадия”, но она не релевантна “продромальному периоду эпидемии”, а скорее отражает качественно иное явление.
Под первое определение подпадают типичные случаи болезни - фиксируемая заболеваемость вдруг начинает превышать уровень спорадической заболеваемости. Ученые прошлого, наблюдавшие эпидемии не по отдельным случаям, а по тысячам заболевших, явление “продромального периода” фиксировали не только для эпидемии холеры, но и для чумы (видимо, при тех масштабах эпидемического процесса, его трудно было “просмотреть” хотя бы и “задним числом”). Например, уже после завершения Марсельской чумы (1721-1722 гг.), было выяснено, что прежде чем “черная смерть” выкосила население города, тысячи людей, по крайней мере в течение месяца, страдали болезненными паховыми узлами, но так как они не развивались в некротизирующиеся типичные чумные бубоны, и не приводили к быстрой смерти заболевшего, то и чуму никто не имел оснований подозревать. Аналогичные случаи фиксировались в русских войсках в Трапезунде летом 1917 г., хотя уже существовали методы бактериальной диагностики. Паховые чумные бубоны оперировали в хирургических стационарах (до ноября!) как неспецифически нагноившиеся лимфатические узлы, клиника болезни не давала оснований подозревать эпидемию чуму и искать целенаправленно её возбудитель. Эта история почти повторилась в Индии в 1984 г. В августе из ряда деревень, расположенных вокруг города Бид штата Махараштра, начал поступать сообщения о падеже грызунов и регистрации среди людей лихорадочных заболеваний с воспалением лимфатических узлов различной локализации. Тогда удалось распознать чуму с использованием серологических методов с опозданием всего на месяц.
2) В Петербурге холера началась 4 мая 1848 г. и сразу привела к большому количеству жертв (до конца года заболело 32 326 человек, из них погибло 16 509). Развитие эпидемии в Гельсингфорсе в августе, больше говорит о сезонном пике заболеваемости.
3) Здесь уже можно говорить о предэпидемической стадии эпидемического процесса.
4) Данные события происходят во времена четвертой пандемии холеры (1864–1872 гг.). В 1871 г. , с наступлением весны, холера резко активизировалась в России. Уже в марте она распространилась по Рязанской и Псковской губерниям; в апреле она заняла Тамбовскую и Виленскую губернии.
В июне были заняты холерой почти все восточные и северо-восточные губернии Европейской России. В июле она распространилась на север, в Архангельскую губернию . На восток, в Оренбургскую губернию; и далее в западную Сибирь, в Тобольскую губернию. На юг - в Астраханскую губернию, в область Донского войска, в Екатеринославскую губернию. На юго-запад, в Курскую, Полтавскую, Орловскую, Черниговскую, Невскую, и Волынскую губернии.
В 1871 г. в Европейской России холерой заболело 322 711 человек, из них умерли 124 831.
5) Сходное явление описывает Щепотьев для Казанской губернии.
6) Явление, подмеченное Генрици, повторилось в России в 1920/22 гг. - холера и малярия неожиданно распространились на северные районы страны. В 1921 г. малярия вышла далеко за пределы своего обычного распространения. Тяжелые формы эпидемии тропической малярии, наблюдавшиеся даже в годы Мировой войны только на Кавказе, в Поволжье и в Средней Азии, распространились на север Архангельской, Мурманской, Тобольской губерний Заболевания сопровождались тяжелыми осложнениями: миокардиты, эндокардиты, асциты, отеки ног, кровотечения. Годом раньше в эти же районы продвинулась холера. Присутствие холерного вибриона обнаруживали в источниках питьевой воды даже в северных районах Сибири. Например, в реке Иртыш в пределах Тобольска, в реке Туре в пределах Тюмени, в реках Ишиме, Карасуни и Мергени в пределах города Ишима Тюменской области и в воде рек и колодцев более умеренных широт. Связь холерных эпидемии с движением населения и войск по железным дорогам, прослеживалась в те годы не всегда.
Сходное явление подметил в средине XIX столетия Гезер Г. По собранным им данным, эпидемии чумы часто или предшествовали малярии, или непосредственно следовали за ней. Так в 1558 г. по всей Европе распространилась первая опустошительная эпидемия малярии, а после неё, в 1559-63 гг., свирепствовала чума. За пандемическим распространением малярии в 1678 и 1679 гг. следовала 3-х летняя, и захватившая обширную территорию эпидемия чумы. Казалось бы, какая связь может быть между этими тремя совершенно разными болезнями? Если считать, что источником холерного вибриона и малярийного плазмодия является человек, а возбудителя чумы дикие грызуны, то их совместное “появление”, разумеется, случайность, обусловленная действием неблагоприятных социальных факторов (война, голод, антисанитария и т.п.). Однако если обратиться к некоторым современным и не нашедшим пока всеобщего признания взглядам на экологию этих возбудителей (например, чумы и холеры), то сложно опосредованную причинно-следственная связь между этими явлениями и какими-то, еще плохо изученными изменениями природной среды, все же можно предполагать.
Сделаем два предположения: 1) механизм энзоотии чумы носит сапронозный характер. Известно, что ряд почвенных амеб способны фагоцитировать чумной микроб и длительно сохранять его в предцистах. Бухарин и Литвин представляют жизненную схему возбудителя чумы следующим образом: “почва (почвенные амебы) – растения (?) – грызуны – блохи – грызуны – почва (почвенные амебы)”. Устойчивое же сохранение возбудителя обеспечивается, главным образом, почвой, т.е., получается, что почвенные амебы и есть первичный резервуар возбудителя эпидемии чумы, а его циркуляция в наземной экосистеме природного очага в принципе конечна и может прерваться по разным причинам в любом звене (растения, грызуны, блохи). По этому эпидемии чумы - исключительно редкое природное явление, но неизбежное и крайне упорно развивающееся при определенных обстоятельствах;
2) возбудитель холеры, так же как и возбудитель эпидемии чумы, является природно-очаговым сапронозом, но первично он связан с естественными водными экосистемами.
Экология возбудителей различных видов малярий известна лучше, или, по крайней мере, так считается сегодня. Во всяком случае, дискуссий по этому вопросу уже нет с начала 1920-х годов: “Малярия является облигатным трансмиссивным эндемичным протозоозом, нозоареал которого ограничен условиями существования хозяев паразита”. Продолжительность спорогонии, т.е., образования в желудке комара спорозоитов, способных развиваться в организме человека, зависит от температуры внешней среды. Например, те районы, температура в которых в период активности комаров ниже 16 0 С, являются исходно свободными от малярии.
Получается, что одни и те же природные факторы (а из них самый очевидный и лежащий на поверхности явлений – температурный) могут опосредованно, через другие составляющие экосистем сапронозов и протозоозов, действовать на возбудителей всех трех рассматриваемых инфекций (да и не только их) одновременно. Здесь весьма интересным будет обратить внимание на эпидемические последствия глобального похолодания 1940-1970-х гг., когда одновременно утратили свою пандемическую значимость холера, чума, малярия, желтая лихорадка и лихорадка Денге. Холера “вернулась” раньше всех в начале 1960-х гг. (она и “исчезла” раньше – в конце 1920-х гг.) и посредством вибриона Эль Тор, малярия, желтая лихорадка и лихорадка Дэнге “очнулись” в средине 1970-х гг. О похолодании стало известно только в конце 1980-х гг. Сопоставляя свои усилия по борьбе с этими страшными эпидемиями с постоянно уменьшающейся заболеваемостью, мы субъективно воспринимали статистические данные как свою “победу над врагом”. Кстати, чума сегодня не создает проблем здравоохранению, но заметим, что она и “затаилась” позже всех перечисленных инфекций – её последние масштабные эпидемии были в Манчжурии в 1946-1948 гг.
7) Главным центром эпидемии в 1872 г. в России была местность, занимаемая губерниями: Киевской (интенсивность эпидемии 9,0%), Подольской ( 6,6 %) , Волынской (6,4%), Черниговской ( 6,0%), Полтавской (5,0%), Екатеринославской ( 5,7 %) и Могилевской 5,0%). Bсе эти губернии находились между собою в территориальной связи и образовывали одну площадь.
В марте холера появилась в Подольской (20-го), а в апреле в Могилевской (15-го) губернии; в мае - в Бессарабской области (1-го), в Херсонской ( 15-го), Полтавской (12-го), Черниговской (8-го), Минской (15-го), Волынской (18-го), Таврической (24-го), Екатеринославской (16-го), Хар ь ковской (23-го), Курской (6-го), Воронежской и Орловской (26-го) губерниях. Таким образом , холера весной заняла только юго-западную часть России и, не смотря на железнодорожные сообщения, не была перенесена в другие регионы страны.
Летом эпидемии холеры появились: в июне в Тульской (10-го), Калужской (21-го), Московской (1-го), Рязанской (8-го), Нижегородской (28-го), С.-Петербургской (11-го) и Новгородской (29-го) губерниях.
В июле холера распространилась на восток, в область Донского войска (18-го), Саратовскую губернию (22-го), Казанскую (7-го), Вятскую (9-го), Пермскую (3-го) ; на север - в Тверскую (5-го), Владимирскую и Костромскую (15-го) , Олонецкую (17-го); в северо-западной части России распространилась в Гродненскую (9-го), Витебскую (1-го), Ковенскую (28-го), Псковскую (13-го) и Эстляндскую (21-го) губернии.
В августе - на восток, в Астраханскую (4-го), Самарскую (8-го), Тамбовскую (11-го), Пензенскую (6-го) и Симбирскую (10-го) губернии; на север - в Ярославскую (3-го); на запад, в Виленскую (5-го), в Царство Польское, в Ломжинскую губернию (22-го) и Варшавскую (24-го); в этом же месяце холера появилась и в Смоленской губернии (28-го).
В сентябре она появилась в Уфимской (12-го) и Оренбургской (18-го) губерниях; на западе - в Царстве Польском. Поступательное движение эпидемии и в этом году происходило так медленно, что нельзя было признать за железнодорожными путями сообщений значения в распространении эпидемии холеры.
Всего в 1872 г. холерой в России заболело 310 697 человек, из них погибли 113 196. В Царстве Польском заболело 12 033 человека, умерли 5 280.
М. В. Супотницкий
|
